Поскольку сегодняшний «Автоликбез» в этом году последний и Новый, 2017-й, совсем уж на носу, я задумался: а какой Новый год был самым-самым в моей длинной и бурной автомобильной жизни? Их было несколько – необычных: лишь однажды в жизни я встречал Новый год в одиночку. В порту Гамбурга, в каюте сухогруза «Михаил Державин»: командировка от газеты за семь морей, в Гонконг и обратно. Изучение нелегкого труда моряков.
Другой экзотичный новый год – в Нью-Йорке, в ресторане «Одесса», за одним столиком с друзьями и… Вилли Токаревым: он там пел, а потом присел к нам! В начале 90-х Брайтон был самым русскоязычным за всю свою историю... Но вот Новый год самый-самый!.. Вспомнил. И знаете, он оказался именно автомобильным. Да еще и каким!
Это случилась 30 декабря далекого 1986 года. Ровно тридцать лет назад. Глубоким вечером я пригнал домой с АЗЛК – завода «Москвич» - новую его перспективную модель: 2141! Их должны были выпустить к концу года около трех тысяч и продать со скидкой только работникам завода, так как, естественно, у машин были мелкие недоделки. Именно из трех тысяч фамилий и состоял список счастливчиков, утвержденный самим генеральным. А в итоге «сорок первых» выпустили… 240! И выкупить их надо было до Нового года. Обязательно – финансовый-то год тоже кончался. Вы не представляете, что творилось в цехах за эту машину! Начиная с кузовного, где лонжероны приваривались к полу, и до сборочного. Люди, бывало, и дрались. Заводчане.
А чего мне стоило попасть в этот список! Ведь я, отработав испытателем на АЗЛК почти десять лет, давно уж трудился в «Комсомолке» обозревателем. Но я много о заводе писал. И бывал там, и о новом «Москвиче» писал, писал правду, потому что от этой машины искренне кайфовал. И как только я узнал о том списке избранных, то ворвался в огромный директорский кабинет и уже на пороге, в дурашливом отчаянии… бухнулся на колени: «Внесите, Бога ради, Валентин Петрович! » Внёс!!! Не ведаю, каким по счету, но когда народ понял, что машину получит лишь каждый двенадцатый, то за нее началось!
…В конце декабря восемьдесят шестого я не ухожу с завода несколько дней подряд. Выбираю кузов, цвет, а утром оказывается, что в ночную смену этот кузов… уводят. Я «столблю» второй – уводят и его, ночью. Жена моих восторгов от нового «Москвича» не понимает: она его просто не видела! Она уже нарядила ёлку, приготовила стол и по вечерам меня пилит, пилит… «Да зачем это нам нужно? » «Да ты ненормальный! » А на следующее утро я опять мечусь по конвейеру, как раненый зверь. И это - 29 декабря: последний шанс. Ношусь по цехам до самого вечера… ни одного бесхозного кузова нет: рядом с каждым - его будущий собственник, и он не просто работник завода, а обязательно какой-то начальник.
Что же делать?! Я в полном отчаянии!.. И вдруг чудо является! – мимо меня шествует руководство завода в синих нейлоновых халатах. А впереди – огромный седой, величавый генеральный: Коломников. Я - наперерез: «Валентин Петрович, у меня два кузова увели! ». Он останавливается, спрашивает: «Ты какой цвет хочешь? ». Какой уж тут цвет! Я грязный, взъерошенный, с красными глазами – да любой! Директор поворачивает голову к начальнику цеха окраски: «У тебя в моем резерве «Снежная Королева» еще есть? » «Есть» «Отдай ее Гейко». «Нет!!! - воплю я: - Нет, Валентин Петрович – вы своей рукой напишите!! – я рву к огромному брезенту, им накрыт резерв кузовов генерального – он рядом. Распахиваю брезент с края, хватаю контрольную книжку первого же кузова и сую Коломникову: - Напишите, ну прошу вас! »
Генеральный достаёт свою легендарную ручку с золотым пером и только с черными чернилами, пишет: «Для Гейко» и утверждает мое счастье своей грозной, размашистой, известной всему заводу подписью!
А 30-го декабря 86 года никакой, но счастливый безмерно, я жму клаксон своего серебристого «сорок первого» с «шестым» двигателем под окнами нашей квартиры в Отрадном. Да, кузов тот, мной угаданный, оказался вторым чудом: неведомого в СССР цвета «снежная королева»! Жена фурией, в шубе поверх халатика вылетает на улицу, плюхается рядом, но… молчит! Оглядывается: огромный сверкающий, переливающийся капот, шикарный салон, чумные подлокотники, интегральные сидения, сильно скошенное лобовое стекло… - Гейка, это – пипец! Непечатное слово жена произносит благоговейным шепотом. Такой вот был у нас Новый год!
